Д. ЗАСЛАВСКИЙ
На худосочном рисунке — полуразрушенный деревенский дом. Выбиты стекла, сорвана часть крыши. На первом плане —тщательно выписанная куча навоза. Художник внимательно всматривался в нее. Она его больше всего заинтересовала. Рисунок помечен 1915 годом, во Фландрии. Подпись — А. Гитлер.

Акварель 1918 года: Гобурден во Фландрии. Кухонные задворки какого-то домика. Грязь во дворе. Художник забрался в самую глубь, чтобы получше созерцать нечистоты и отбросы. Подпись— А. Гитлер.

На картинке — сарай, в нем либо склад старых вещей, либо нищенская мастерская. Стоит у стены сломанный велосипед, валяются доски, щепки. И снова — на первом плане со всей аккуратностью, прямо любовно выписанная навозная куча… Подпись — А. Гитлер. Вот ведь был в молодости страстный обожатель навоза!

Еще акварель: разрушенная снарядами крестьянская изба. Торчит голая печная труба. Обрушились в болото стены. Вокруг пусто, мокро… Называется «Дом с белым забором». Писал Гитлер.

«Лощина». Осень 1914 года. В печальном, пустынном лесу размокшая дорога ведет к разрушенному кладбищу. Никаких признаков жизни. Унылая, скучная акварель… «А. Гитлер».

И еще развалины церкви. И еще развалины… И всюду смерть, запустение, гниение. Есть только одно время года: осень. Есть только один возраст: старость. Есть только одна форма красоты: смерть. И если что-либо радует художника в этом мрачном мире разложения, то только навоз.

Странное для молодого человека восприятие жизни! Гитлер не был тогда известен. Он хотел стать художником. Но академия не пустила его на свой порог. С оскорбленным самолюбием он свыше двадцати лет хранил свои акварели в домашнем альбоме. А теперь они изданы и должны свидетельствовать о художественном таланте «фюрера». Акварели заключены в папку. Они заботливо воспроизведены в литографии. Художник скромно ждет отзывов. Гиммлер молчаливо, но выразительно смотрит на критиков в Германии: извольте восхищаться! И Геббельс, этот арбитер элеганциарум в фашистской казарме; извивается от восторга.

Акварели Гитлера представляют интерес, как материал, раскрывающий личность наглого бандита. Прокурор Международного трибунала, возможно, приобщит их делу.

Истории известно много случаев, когда изверги занимались невинным искусством: кропали стишки, сочиняли комедии, играли на сцене, водили кистью по полотну. Нерон был кровожадным чудовищем. Он воображал себя великим артистом. Ему приписывают пышную фразу перед смертью от меча: «Какой великий артист погибает!» Он не был ни великим артистом, ни великим деятелем. Он был кровожадной посредственностью.

Гитлер — посредственность. Его нельзя назвать совсем бездарным рисовальщиком. Такие акварели можно найти в альбоме любого немецкого дилетанта. Это — привычное занятие немецкой девочки-подростка, — бакфиш, как их называют в Германии. Рисунок банальный, вялый, ученический. Среди рядовых обывателей такой, с позволения сказать, художник слывет даровитым. В молодости им гордятся мама и папа. В зрелом возрасте такие акварели с гордостью показывает жена сослуживцам мужа по конторе. Среди художников эти упражнения служат удостоверением бедности и бездарности. Это — изобразительное искусство посредственности.

Художественная посредственность Гитлера была разоблачена при первых же его попытках проникнуть в мир искусства. Его выставили. Нет ничего более болезненного, чем обида посредственного человека, мнящего себя великим. Гитлер избрал путь кабацкого демагога. Ничто не мешало посредственности совершать крупные злодеяния. Так началось восхождение Гитлера, подталкиваемого немецкими плутократами и банкирами.

Он не писал больше ни кистью, ни карандашом. Но в душе его остались те же мотивы, которые водили его кистью. Он продолжал с острым наслаждением принюхиваться ко всему, что пахнет тленом, разрушением, разложением, смертью. Свои эстетические вкусы он перенес в политику. Он всюду искал и находил навозную кучу, рылся в ней, изучал ее. Как политический деятель, он смотрел только в далекое прошлое, но истерия всего мира и история Германии открывалась перед ним, как задворки человечества. Он процитировал все грязнейшие и реакционнейшие отбросы исторического изуверства и, сложив их в огромную навозную кучу, назвал ее книгой «Моя борьба».

Его акварели могут послужить иллюстрацией к книге. Это искусство распада — подстать философии распада и политике распада. На своей последней грани искусство вырождается в пошлость. Гитлер — кровавый, чудовищный пошляк. Его любовь к разложению не трагична. Можно взгромоздить навозную кучу выше египетских пирамид. От этого не станет великим немецкий мещанин, который взобрался на вершину этого навоза.

Гитлер в молодости писал водяными красками, акварелью. Теперь пишет сангвиной. Нет, не красным карандашом, который получил свое название от слова сангвис — кровь! Гитлер пишет подлинной человеческой кровью. Всюду на его пути — разрушенные дома, сожженные города и села, смерть, опустошение. Его имя стало символом истребления жизни. Гитлер принес с собой разложение людей. Он превратил Германию в навозную кучу, заражающую мир. Грязь — характерная черта немецкого фашизма. Его деятели грязны, лишены чести, благородства, подлы, трусливы. Они поднялись к власти и к преступлениям с задворков человечества, будучи его презренными отбросами.

Люди должны уничтожить фашизм, что бы не задохнуться в нечистотах.

Дочитали статью до конца? Пожалуйста, примите участие в обсуждении, выскажите свою точку зрения, либо просто проставьте оценку статье.

Вы также можете:

• Перейти на главную и ознакомиться с самыми интересными постами дня
• Добавить статью в заметки на: