Испытание стойкости («Красная звезда» от 22 мая 1943 года)
Память Великая Победа
Ясный майский день. Всюду царит мертвая тишина. Обычно, несмотря на отсутствие активных действии, здесь дни и ночи идут огневые бои, происходят мелкие стычки, а сегодня неожиданно всё смолкло. Не слышно треска пулеметных очередей, прекратились артиллерийские и минометные налеты. Даже снайперы и те замолчали. Всё замерло в каком-то совершенно непривычном для здешних краев безмолвии, настолько непривычном, что людям стало вроде как-то неловко. В их движениях чувствуется какая-то осторожность, разговаривают они вполголоса .
Все находятся на своих местах. Взоры устремлены в сторону противника. Там еще с ночи наши разведчики заметили какую-то подозрительную возню. Ясно — немцы что-то замышляют, к чему-то готовятся. Боевое охранение доносило, что ночью был слышен шум моторов.
Гнетущая тишина становилась всё более невыносимой. И вдруг два поста ВНОС сообщили о приближении группы вражеских бомбардировщиков. Они шли на большой высоте. Но не прошло и двух минут, как самолеты, подходя к нашей обороне, начали пикировать. Заговорили наши зенитки, открыли огонь пулеметчики боевого охранения. Немцы перестали снижаться, но всё же сумели без потерь прорваться в район боевых порядков. Сбрасывая бомбы, вражеские самолеты начали строчить из пулемета. Посыпались бомбы и с пикировщиков, которые проходили на большой высоте. Оглушительные взрывы катились по широкой стели. Столбы дыма, смешанного с землей, подымались высоко к небу. Наша оборона, закопанная глубоко в землю, изрыгала море огня.
Это был массированный налет по всем правилам немецкой бомбардировочной авиации. Группа пикировщиков бомбила расположение пехотного полка в яростном стремлении уничтожить всё живое, что есть на земле. Сознание уже перестало отмечать отдельные взрывы бомб. Звуки слились в один бесконечный гул. Казалось, будто кто-то невидимый бешено колотил в гигантский барабан над самой вашей головой. Грохот стоял такой, как будто на этом маленьком клочке земли гремела вся адская музыка мира. Какие-то стальные иглы вонзились в ушные раковины и давили на мозг. Это было жестоким испытанием нервов людей. Мы помним время, когда многие наши бойцы не выдерживали его, но теперь все вокруг проявляли полнейшее хладнокровие. Укрываясь в блиндажах, стрелковых ячейках, зенитчики, стрелки, пулеметчики продолжали обстреливать вражеские машины. Еще минута-две, и немецкие самолеты, уходя, начали набирать высоту.
Но не успели бойцы осмотреть оружие, как в воздухе появилась новая группа немецких самолетов. Снова ожила наша оборона. Немцы встретили сильный огонь. Стреляли все — артиллеристы, пулеметчики, стрелки. Противник прошел на большой высоте, не сбрасывая бомбового груза, и затем, быстро развернувшись, попытался прорваться через стену огня для пикировки. Завязался жаркий бой пехоты с самолетами. В этот момент отдельные бойцы, недавно пришедшие в полк, не закаленные в боях, дрогнули. Красноармеец Кузнецов — молодой парень — выскочил из траншеи. Перед его расширенными от ужаса глазами открылось поле, окутанное дымом и землей. На секунду Кузнецов остановился в нерешительности. Затем почти кубарем свалился в траншею. Стоя на коленях, он медленно отряхивался.
Вдруг почти совсем рядом с Кузнецовым раздалась пулеметная очередь. Он прошел по траншее несколько шагов и заглянул в стрелковую ячейку. Там, пристроив свой пулемет на бруствере окопа, стрелял по самолету знакомый пулеметчик сержант Иван Федоров. Про этого пулеметчика рассказывали, что вот он с первых дней на войне. Десятки раз бывал в больших переделках — и ничего. Он жив. А сколько он убил немцев, — Федоров и счет потерял. Удалось ему как-то и самолет сбить из пулемета. Вот и сейчас он, укрываясь в стрелковой ячейке, возбужденный, быстрый, внимательно следил своими острыми глазами за небом, и как только тот или иной вражеский самолет направлялся в его сторону, он пускал из пулемета очередь за очередью. То же самое делали его соседи — пулеметчики, стрелки. Еще дальше где-то ухали артиллерийские орудия. Всюду огонь, огонь. Федоров на миг оглянулся.
— Куда бежишь? — спросил он Кузнецова.
— Самолеты, — пролепетал тот.
Потоптавшись на месте, он в свою очередь неуверенно спросил пулеметчика:
— А ты что стоишь?
— Самолеты, — ответил Федоров тем же спокойным тоном.
Вдруг один из немецких самолетов как бы подпрыгнул в воздухе. Подпрыгнул, перевернулся и медленно повалился на землю. Кто подбил этот самолет, Кузнецов не видел, но он был уверен, что это дело рук его товарища — пулеметчика. Кузнецов быстро повернулся, бегом побежал в свою стрелковую ячейку, занял свое место.
Между тем бой продолжался. Противник несколько раз заходил то с одной, то с другой стороны. Вскоре появились наши истребители и небо было очищено от противника.
Майор Курлыкин и группа командиров обходят участок своей части. В районе расположения ее видны несколько воронок от взорвавшихся бомб. Много воронок обнаружено в тылу части и, пожалуй, больше всего виднелось за передним краем нашей обороны. Здесь артиллерийский и пехотный огонь был особенно интенсивен и поэтому вражеские самолеты сбрасывали бомбовый груз, не доходя до цели. Немцам не удалось разбить ни одного блиндажа или дзота. Убитых и раненых также не было. Потери немцев — два самолета.
Главное — у немцев сорвалась атака наземных частей. Позднее было установлено, что противник намеревался отбить у нас здесь важную высоту. Воздушный налет был началом атаки. Но сама атака не состоялась, поскольку сорвался и воздушный налет.
А. КАРПОВ.
А. КРИСИЦКИЙ.
ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ.
По материалам:
