Производственная драма в трех бездействиях и трех отступлениях
Наука и технологии
Однажды в далеком 1992 году Николай Паничев, последний советский министр станкостроительной и инструментальной промышленности, а ныне председатель совета директоров Российской ассоциации производителей станкоинструментальной продукции «Станкоинструмент», добившись приема у исполнявшего тогда обязанности премьер-министра Егора Гайдара, изложил ему план «вывода из‑под перестроечного удара российского станкостроения». Об этом разговоре он вспоминает так:— Аудиенция заняла не более минуты. Совершенно не сведущий в вопросах управления кабинетный теоретик отрезал: «Ваши станки — дерьмо, никому не нужны; что надо — будем скупать за границей». Этой фразой он поставил крест на отечественной промышленности и предначертал трансформацию страны — производителя техники в страну-покупателя. Обратите внимание: не «наши станки», а «ваши»…
Егор Тимурович лукавил: видимо, были тому причины. Разумеется, он знал, что к концу «застоя» СССР занимал третье место по выпуску станков в мировом рейтинге стран, промышленный потенциал которых позволял создавать свой собственный станочный парк. Заметим мимоходом, что это, наряду с наличием собственного автомобилестроения и авиационной промышленности, и сегодня признается международными экспертами одним из важнейших показателей экономического статуса государства. По этому показателю, кстати говоря, США в те годы находились лишь на четвертом месте. Первенствовала Япония, а в затылок ей дышала Германия.
Важно отметить, что в тот период и Япония, и Канада, и США, и ФРГ с охотой покупали советские станки. К 1991 году, помимо ежегодного выпуска 28 тыс. отечественных станков с числовым программным управлением (ЧПУ) и 5,5 тыс. обрабатывающих центров и гибких производственных модулей (ГПМ), в стране было налажено собственное производство более половины комплектующих и запасных частей к импортным станкам с ЧПУ. В двенадцати вузах существовали кафедры робототехники, началась подготовка разработчиков и эксплуатантов роботизированных производственных линий.
Что показывает нынешняя статистика? В 1990 году металлорежущих станков было изготовлено 73 тыс. единиц, в 2010-м — в 35 раз (!) меньше, всего 2 тысячи. Выпуск кузнечно-прессового оборудования за тот же период упал с 45 тыс. до 1,9 тыс. единиц, то есть в 23 раза. Сегодня Россия импортирует втрое больше станков, чем производит сама, причем даже структура импорта наводит на грустные размышления. Из примерно 15 тыс. единиц станочного оборудования всего около тысячи — станки с ЧПУ и лишь 300 штук обрабатывающих центров. География поставщиков «классическая»: 80% оборудования поступает из Китая и Таиланда, 5–7% — от европейских производителей. Специалисты отмечают, что столь необходимые станочному парку точностные характеристики у китайского оборудования «уходят» буквально за пару лет, что, выражаясь простым языком, означает «деньги на ветер».
В общем и целом значение собственного станкостроения для экономики России сегодня понимают отнюдь не те, от кого зависит принятие реальных решений в этой области. Легко убедиться, что эта тема практически отсутствует в стенограммах многочисленных совещаний «в верхах», посвященных модернизации и высоким технологиям. На смену русскому «Сказано — сделано!» приходит «Не сказано — не делаем»…
* * *
Постсоветская «одна шестая суши» запуталась в понятиях и терминах. Что мы сегодня понимаем под «высокими технологиями»? Это у нас буквально все: от «чего-то такого», что рождается в научных лабораториях, до «хайтек-ширпотреба» и продукции ОПК, инновационных компаний и технологических стартапов. Плюс к этому — онлайн-сервисы и разнокалиберные интернет-проекты, на презентациях которых неизменно, словно мантры, звучат слова о «высоких технологиях, положенных в основу разработок». Все это очень грустно, потому что погружает нас в опасную иллюзию технологического благополучия, которого на самом деле нет. Ведь слова «мы владеем передовой технологией» означают, что мы не только знаем, как устроено то или иное высокотехнологичное изделие, из каких материалов и по какому технологическому процессу оно изготавливается, но и располагаем технологическим оборудованием, позволяющим надежно, серийно и дешево эти изделия производить. Мы живем во времена массового производства и массового потребления. По большому счету, один лишь сбыт продукции определяет и финансовое положение компаний, и возможности их развития, и перспективы государственной экономики.Под натиском продуктовой (в широком смысле) экспансии Китая на мировых рынках национальные разработчики даже самых высокотехнологических изделий сворачивают собственные производства либо спешно переводят их в тот же Китай или в другие развивающиеся страны, в надежде сэкономить на оплате труда и воспользоваться иностранными государственными преференциями для поддержания конкурентоспособности своей продукции. При этом, стремясь сохранить лицо, передовые технологические компании неизменно вещают про свое лидерство в области разработок. Похоже, когда цунами дешевых и, кстати, все более и более качественных товаров из Поднебесной окончательно сметет с лица земли заводы и фабрики западных производителей, им останется лишь гордиться авторством новейших технологий и успокаивать себя рассуждениями о преимуществах постиндустриальной экономики. Забавно.
Многие аналитики, впрочем, убеждены, что такой сценарий не реализуется: в Китае нарастают внутренние финансовые проблемы, растут уровень жизни и количество руководящих работников среднего звена, что объективно увеличивает себестоимость производимой продукции и услуг. Но время идет. И если брать в расчет российские реалии, это время работает против нас. Импорт высокотехнологических изделий и даже самые широкие поставки на внутренний рынок продуктов, изготовленных в третьих странах на базе наиболее передовых российских разработок, в действительности ни на шаг не приближают нас к подлинному овладению соответствующими технологиями.
В свое время один из «отцов» отечественной микроэлектроники (которую во все времена бесспорно относили к разряду высоких технологий) академик Камиль Валиев сформулировал чрезвычайно важное положение. «На современном этапе, — сказал он, — уже нет деления на оборудование и технологию. Сегодня это единый комплекс. Следовательно, если мы хотим развивать технологию, необходимо прежде всего развивать оборудование».
Развитое станкостроение наряду с наличием собственного авиа- и автопрома сегодня признается международными экспертами одним из важнейших показателей высокого экономического статуса государства
Отметим, что это высказывание справедливо как для базовых технологий, положенных в основу конструкции изделия и обеспечивающих ему новые потребительские свойства, так и для технологий его массового дешевого производства. Это еще вопрос — что важнее в условиях ценовых войн на рынке. Недавно мне довелось общаться с вернувшимся из деловой поездки в Китай руководителем довольно крупной компании, занимающейся промышленной автоматизацией. Предметом переговоров, которые он там вел, были кабели — многокилометровые разветвленные жгуты проводов и оптоволокна, которые обеспечивают передачу данных между множеством датчиков и блоками системы управления на электростанции. Предприниматель был в восторге от увиденной там полностью автоматической технологической линии, способной «выложить» всю топологию кабеля, распаять разъемы и протестировать изготовленный кабель на наличие ошибочных связей. Работу, с которой у него в компании справлялась бригада из шести укладчиц и паяльщиц за неделю, два китайских специалиста с помощью этого оборудования выполнили за сутки. «Вот это, я понимаю, высокие технологии!» — воскликнул он. А ведь кабель — сам по себе — никому в голову не придет назвать хайтек-продуктом. Но именно благодаря наличию совершенного оборудования, успешно (и дешево!) решающего технологическую задачу, китайская компания из года в год наращивает объемы сбыта и стремительно развивается.
Иными словами, производственное оборудование — это не просто станочный парк. Это объективный показатель: умеешь создавать технологическое оборудование — значит, владеешь технологией. Совершенствуешь оборудование — значит, двигаешься вперед. Напрашивается вывод: чтобы побеждать в мировом технологическом соревновании, нужно максимум усилий направлять на создание не только новых изделий, но и — внимание! — соответствующего оборудования для их производства. Обладание совершенным высокопроизводительным оборудованием приносит, кроме того, ощутимые конкурентные преимущества и в глобальной экономической «гонке», а в период кризисных потрясений гарантирует «запас прочности» промышленным компаниям.
* * *
Кстати, о новых технологиях. По оценкам экспертов, на сегодня мировой наукой накоплены поистине «стратегические запасы» невостребованных результатов исследований и опытных разработок. Отчасти этим и объясняется некоторое «охлаждение» общественного интереса к сфере добычи знаний: налицо все признаки перепроизводства. В России на фоне безусловных успехов в восстановлении экономики после кризиса все чаще и громче звучат голоса, призывающие представителей бизнес-сообщества поскорее превращать добытые принципы и разработанные технологии в товары и услуги (короче, в «звонкую монету»), но что-то этому мешает. Что?Традиционно создание новых изделий и технологий в ходе НИОКР завершается выпуском опытных образцов — «демонстраторов технологий» (чеканная формулировка!). Эти «демонстраторы», как правило, изготавливаются при помощи универсального или даже лабораторного оборудования. Разумеется, о демонстрации какой бы то ни было технологии промышленного изготовления новинки здесь речь не идет; предполагается, что доведением продукта до массового выпуска будут заниматься совсем другие люди за совершенно отдельные деньги.
Впрочем, в последние годы в связи с развитием технологий компьютерного моделирования широко распространилась практика и вовсе уходить от изготовления прототипов «в железе», полностью заменяя их расчетными схемами. Позволю себе привести цитату из отчета о проведенных НИОКР, на обсуждении которых довелось недавно присутствовать: «Результаты проведенного математического моделирования убедительно демонстрируют работоспособность конструкции… и надежное достижение проектных параметров и показателей». И кого из потенциальных инвесторов-производственников можно вдохновить такими фразами? Ведь каждый из них знает, что, кроме «показателей» и «параметров» изделия, есть еще технология изготовления и сборки, а на этапе ее создания технические нестыковки и проблемы будут сыпаться как из рога изобилия. Поверьте, если бы НИОКР всякий раз завершались разработкой технологии массового производства нового изделия, интерес инвесторов к новинке был бы на порядок выше.
Вот где проблема: отсутствует «среднее звено» — инженерно-технологическая прослойка людей и организаций, способная эффективно перерабатывать «складские запасы» результатов научных исследований в оборудование для производства массового продукта на их основе. И практически «перевелись» те, кого в прежние времена называли «изобретателями и рационализаторами». Что примечательно, рационализаторы у нас вообще никогда в особом почете не были, но именно сегодня и именно для них открывается поистине необозримое поле деятельности. Вряд ли нужно доказывать, что в условиях тотального отставания в технологиях массового производства бросать все силы (отдельный вопрос — какие?) на изобретение «с нуля» каких-либо небывалых автоматических линий или робототехнических комплексов бессмысленно и даже опасно. Нынешние реалии подсказывают, что самым перспективным путем можно считать совершенствование наиболее передовых мировых образцов промышленного оборудования, то есть, по сути, рационализаторство.
Специалисты по запуску производств знают, что стоимость технологической подготовки производства нередко в несколько раз превышает затраты на разработку изделия. А отставание в области технологий массового изготовления изделий легко сводит на нет все усилия компании по модернизации своей продуктовой линейки. Опыт того же Китая наглядно демонстрирует справедливость простого принципа: гораздо выгоднее «вкладываться» в совершенствование технологий производства, чем тратить деньги на разработку новых изделий и базовых принципов.
Когда цунами дешевых и все более качественных товаров из Китая окончательно смоет производственные мощности западных стран, былым технологическим лидерам останется лишь гордиться своими разработками и успокаивать себя рассуждениями о преимуществах постиндустриальной экономики
Короче говоря, сравнительно малый интерес бизнеса к результатам исследований и разработок, основным поставщиком которых нынче становится университетская среда, легко объясняется низкой инвестиционной привлекательностью этого вида интеллектуального продукта. Характерно, что его разработчики искренне убеждены: именно это и есть искомый «продукт»; инвесторы же видят перед собой совсем сырой «полуфабрикат», более напоминающий, образно выражаясь, мясной фарш, чем аппетитно зажаренную котлету. Что характерно, и за рубежом дела обстоят точно так же. Основным заказчиком исследований и разработок для университетов США выступает не бизнес (не более 30% инвестиций), а государство. И эта же причина лежит в основе нынешней популярности интернет-стартапов, где инновационный продукт (программы и онлайн-сервисы) не требует для тиражирования какого бы то ни было специального «станочного парка».
В беседах со многими предпринимателями-производственниками мне постоянно приходится слышать о том, что отечественные инноваторы слишком увлечены разработкой изделий, а совершенствованием технологий производства традиционного ассортимента продукции заниматься никто не хочет: «не престижно»… Тем не менее как раз на это спрос у промышленности очень высок. По крайней мере, как сказал мне один из руководителей компании, занимающейся производством оборудования для строительства, он с большей радостью профинансировал бы команду, берущуюся усовершенствовать его существующие технологические линии, чем стартап, разрабатывающий программы для размещения его бухгалтерии «в облаках» или разработчиков «инновационных продуктов для ремонта и стройки».
— А ведь это — классическая ниша для аутсорсинга, — сказал Николай Паничев. — Технические службы производственных компаний «заточены» под эксплуатацию имеющегося оборудования. Заниматься его совершенствованием или проектировать новое им некогда, да и некому там этим заниматься: квалификации не хватает. А те, кто мог бы этим заняться, витают в облаках, мечтают о каких-то небывалых разработках, богатых инвесторах. Под носом у себя не видят рынка своих услуг и бездействуют.
Может, и правда пора нам слегка сместить акценты нашего «инновационного развития»?
Источник:
