Из воспоминаний Льва Аннинского.

Мне было семь лет от роду, когда радио оповестило нас всех о войне, но беду я не осознал. Меня больше озадачивало заикание Молотова. И десять дней спустя я еще не вполне понял, почему стучат о стакан зубы Сталина во время его радиоречи.

Война не сразу обрела голос, узнаваемый по каким-то гранитным сколам и вещавший из какой-то стальной незыблемой бесконечности:

— От Советского Информбюро… Наши войска… ос-та-вили…

А после Сталинграда — с такой же незыблемой непреклонностью:

— Наши войска… освободили…

Один из лучших поэтов моего спасенного от гибели поколения Игорь Волгин оставил об этом повороте Судьбы поразительное свидетельство:

Все думали, что с Гитлером война
продолжится не годы, а недели.
И, сев у затемненного окна,
с надеждой в репродукторы глядели.
Как будто возвестить мог Левитан,
что, накопив войска свои поодаль,
мы совершили яростный таран
и прорвались на Вислу и на Одер.
И что часы фашистов сочтены
и в Руре пролетарии восстали…
Но мы уже оставили Ромны
и к Харькову с боями отступали...

Эти Ромны надо было еще отыскать на карте; Висла и Одер висели в мечтах рядом с пролетариями Рура, которые никак не восставали… Харьков стоял под вопросом… Но одно воспринималось без вопросов: возвестить сужденное нам должен был Юрий Левитан.

Откуда он взялся?

Из нормальной еврейской семьи, которую Советская власть выпустила из черты оседлости. Впрочем, сыну артельного портного и домохозяйки надо было еще доказать свои таланты, а кроме пронзительного голоса, который помогал соседям разыскивать загулявших сверстников, ничего у подростка не было. Да еще было неотступное желание учиться, и непременно на актера. Попробовал поступить в московский кинотехникум, но там с порога отвергли владимирского абитуриента по прозвищу Труба. Однако не сдался, пристроился в стажеры Радиокомитета…

«Первое время занимался тем, что разносил по кабинетам различные бумаги, готовил коллегам чай и бутерброды, а по ночам усиленно избавлялся от володимирского говора». Наконец получил пробное задание «прочесть по радио статью из «»Правды» — так в тридцатые годы передавали в отдаленные уголки Советского Союза тексты завтрашних газет: диктор почти по слогам читал материал, а стенографистки на местах записывали и отправляли статьи в типографию. Надо же было случиться, что в тот день, а точнее, в ночь, когда стажер Левитан впервые получил доступ к микрофону, у приемника оказался Сталин. Услышав Левитана, вождь тут же набрал номер телефона тогдашнего председателя Радиокомитета СССР и сказал, что текст его завтрашнего доклада на открывающемся утром XVII съезде партии должен прочесть диктор, который только что передавал статьи из «Правды»…

В 12 часов дня в студию привезли запечатанный пакет со сталинской речью. Белого от волнения Левитана провели в студию, где он в течение пяти часов читал священный текст и не сделал при этом ни одной ошибки.

На следующий день 19-летний юноша стал главным диктором Советского Союза.

Называть официальный голос Кремля «Трубой» никому уже не приходило в голову. Коллеги между собой уважительно окрестили Левитана: Юрбор — от имени-отчества Юрий Борисович.

Он-то, Юрбор, и возвестил по радио начало Войны 22 июня 1941 года. И все четыре года, отмеренные стране судьбой, сообщал о происходящем на фронтах. Его имя выросло до символа. Маршал Рокоссовский как-то сказал, что голос Левитана равносилен целой дивизии. И Гитлер тоже оценил, назначив Левитана врагом рейха N 1. (Верховный Главнокомандующий Сталин значился под номером 2.)

Голос Войны должен был обозначить ее финал. Мне было уже одиннадцать лет: все дышало Победой, миллионы людей ждали, ловили новости. Наконец Юрий Левитан объявил, что война закончилась.

Вот тогда она официально и закончилась, оплаченная миллионами жизней.

Еще 38 лет подарила судьба великому Диктору. Он знал, что значит для страны его имя, и держался со спокойным достоинством.

Год его рождения, 1914-й, символически совпал с началом Первой мировой войны. И забрала его судьба — актом, напоминающим военную мобилизацию.

«В августе 1983 года Юрия Борисовича пригласили принять участие в торжествах по случаю 40-летнего юбилея со дня освобождения Орла и Белгорода. Перед отъездом Левитан пожаловался друзьям на боли в сердце. Но на все попытки отговорить его от поездки неизменно отвечал: «Я не могу подвести людей. Меня ждут».

Тот август выдался необычайно жарким — за 40. На поле под Прохоровкой, где во время Великой Отечественной решилась знаменитая Курская битва, Юрию Борисовичу стало плохо. Врачи деревенской больницы ничего сделать уже не смогли.

Судьба, давшая Великой Отечественной войне уникальный Голос, забрала этот Голос в Вечность.

Дочитали статью до конца? Пожалуйста, примите участие в обсуждении, выскажите свою точку зрения, либо просто проставьте оценку статье.

Вы также можете:

• Перейти на главную и ознакомиться с самыми интересными постами дня
• Добавить статью в заметки на: