Речь агитатора перед боем («Красная звезда» от 8 октября 1942 года)
Память История и события
N часть, отбив у немцев село Данилово, готовилась к новой атаке. Агитатор, младший политрук М. Романовский, собрав свою роту у могилы трех девушек, замученных немцами, обратился к бойцам с горячей речью.Ниже приводится запись этого выступления.
Товарищи, обнажим головы! Мы стоим у могилы трех русских девушек, растерзанных немцами в этой деревне Данилово, — Гали Шевцовой, Нины Снеговой и Лены Орловой.
За что они были замучены?
Об этом рассказывают местные жители: немцы вошли в деревню в два часа пополудни и вскоре, нажравшись, начали «развлекаться». Сволочи выволокли Галю Шевцову на улицу. Пьяный немец с нашивками навалился на нее.
— Неси! — зарычал пес.
Галя сделала два шага, рванулась и сбросила немца.
— Подлецы! — зарыдала девушка. Крик ее разнесся по деревне, и затем простучала короткая автоматная очередь. Девушка предпочла смерть издевательству.
В хату Нины Снеговой немцы ввалились под вечер. Ночью один из них поднялся с пола и полез на печь. Там лежала Нина. Немец схватил ее за ногу и потащил вниз. Он приказал ей взять лампу. Он вытолкал ее в сени, поставил у двери и, приказав держать лампу прямо перед собой, стал неспеша расстегивать пояс. Когда мерзавец расстегнул пояс и присел на корточки, обезумевшая девушка поняла: немец захотел оправиться и заставляет ее светить ему. Она закричала не своим голосом и обрушила лампу на голову гитлеровца.
Девушка Нина Снегова приняла смерть, не пожелав пресмыкаться перед немецкой свиньей.
Помните Лену Орлову? Помните, товарищи, за два дня до того, как мы отдали Данилово, девушка с густыми косами плясала в гостях у связистов?.. Лена Орлова с подругой — молодой матерью укрылась от немцев в сарае. Два офицера зашли туда в момент, когда молодая мать кормила грудью ребенка.
Один из двух скотов, схватив младенца за ноги, отбросил его в сторону. Второй офицер схватил Лену Орлову. Но она укусила негодяя в руку; а потом было, как всегда бывает у немцев… Гитлеровские мерзавцы изнасиловали Лену и расстреляли.
Оглянитесь, товарищи, по сторонам. Когда мы отдали эту деревню врагу, по обеим сторонам улицы стояли опрятные белые дома, зеленели деревца, в колодцах стыла чистая вода.
А теперь? Подлый враг поджег всю деревню, колодцы засыпаны, деревья порубаны. Только печные трубы торчат кругом. Мы смотрим на это. Мы думаем: невозможно терпеть!
Товарищи! Пусть позор и обида поднимают на месть! Наша, рота не сумела отстоять эту деревню. Мы отдали ее врагу, отдали немцам на поругание и смерть Галю Шевцову, Нину Снегову, Лену Орлову. Эти девичьи смерти — самый тяжелый для нас укор.
Зверствуют немцы, убивают, насилуют, жгут. Но самое подлое то, что они делают с нашими девушками, с любовью нашей.
Вот стоит в почетном карауле стрелок Иван Стриж. Где теперь твоя девушка? Где теперь та, которую ты так сильно и нежно любил? Не в одном ли из тех населенных пунктов, что мы отдали врагу? А если нет, если она сегодня еще в безопасности, то, если будем отступать, враг пойдет дальше. Он доберется до нее, до твоей любимой.
До войны мы с вами только по книгам знали, что существует другой мир, мир фашизма, живущий по иным законам. Но вот пришли немцы и принесли с собой этот гнусный закон.
Вы помните, в Сергеевке, когда мы держали левый фланг, разведчики привели двух немцев? Это были офицер и денщик из 17-й германской танковой дивизии. У них дрожали колени, они говорили потому, что боялись, что, если смолчат, — им будет хуже.
Я спросил лейтенанта, откуда взялся свежий след на его носу. Он молчал. Я приказал увести его и спросил денщика. Холуй объяснил:
— Лейтенант насиловал русскую девочку. Она вцепилась ему в нос. Эта девочка оказалась чересчур зубастой! Но разве он отстанет, тем более пари!..
— Какое пари? — спросил я денщика.
— Мой лейтенант заключил пари с лейтенантом Вернером, кому будет принадлежать больше русских девушек, совсем девочек от двенадцати до четырнадцати лет. Вернер имел в России уже девять девочек, но мой лейтенант имел больше, смеялся над Вернером и все говорил ему: «На что ты способен, французский сифилитик!» Господин Вернер петушился во Франции и перед самым походом в Россию схватил эту болезнь.
Я спросил немца:
— И ему все сходило с рук?
— Нет. Под Курском были русские пленные. Один раненый красноармеец и женщина — русский врач. Лейтенант Лейтман стал насиловать ее. А тот, раненый красноармеец, схватил камень и бросил в немца.
Когда ввели военнопленного лейтенанта, я спросил его:
— Какой страшной местью должен отплатить вам советский народ?
Мерзавец обмяк. Застучали зубы:
— Но ведь я не один. Все так — все солдаты и офицеры.
У могилы трех русских девушек, оплеванных, растерзанных немцами, клянусь мстить фашистским палачам, клянусь жить, чтобы убивать.
Поклянитесь же не отступать, итти вперед, камня, травинки нашей не отдавать врагу.
В шестнадцать часов атака. Перед нашим передним краем немец-зверь, фашист, угоняющий наших девушек в треклятую Германию. Не допустим этого! Мы — мужчины, и не отдадим врагу своих подруг.
Прикроем землей могилу трех девушек. Безоружные, они сопротивлялись врагу. Бесстрашные, ценой своей жизни бросили презрение в лицо врагу.
В шестнадцать часов — атака. Пусть любовь к близким направляет наши снаряды и пули. Пусть ненависть к врагу заносит наши штыки!
Очистим родную землю от блудливых фашистских тварей, от распутных сифилитиков, от зверей, вскормленных Гитлером!
Вперед, товарищи!
Источник:
