Донецк. 31 декабря 2013-го. Радостно хлопотали в уютном 2-х этажном доме: русская семья, но фамилия – Жлуктарь. В гостях друзья. Смотрели телевизор: Киев громко шумел, протестовал. Они, недоуменно глядя в экран, беззаботно смеялись, иронично шутили: «Людям делать нечего. У всех любимый праздник, у них – опять Майдан». Никто не мог подумать в ту новогоднюю ночь у сверкающей елки, наслаждаясь янтарным шампанским и вкусными блюдами: грянет гром, обрушится беда. Вот-вот…

Марина до последнего откладывала минуту расставания с домом: «Никуда не поеду. Как можно бросить на произвол судьбы родной очаг, в который столько души вложено? Может, обойдется?». Муж убеждал: «Пойми, началась война. Настоящая». Но когда усилились бомбежки, а над их домом стали всё чаще реветь военные самолеты, бросая смертоносный груз, молодая женщина поняла: надо бежать. Дочери от страха плакали, их состояние – почти истерика. Твердо, по-мужски, Максим поставил семью перед фактом: «Всё! Три дня на сборы! Будет еще хуже, Марина. Зачем испытывать судьбу?».

Недавно он выплатил кредит за новую машину – белую, элегантную «иностранку». Залил полный бак бензина, погрузил самое нужное, взял медицинскую аптечку. И в дорогу – 13 июня, в жаркий день.

Маршрут – только через Ростовскую область. В Харькове их могли остановить и тогда ему с братом (он поехал с ними) не сдобровать.

На блок-посту ополченцы-дэнээровцы честно предупредили:

— Впереди участок пути, где можете стать мишенью для артиллерии. Спрятаться негде. Летите на предельной скорости – только вперед!

Дочек уложили на пол салона. Марина вжалась в кресло. Муж изо всех сил вцепился в руль. Удача, ты с нами?

…По трассе смерти ехали всего двадцать минут, но им показалось – вечность. На мирной земле России расслабились. Покормили мопса Кокостика, выпустили погулять. Лишь сейчас смогли шутить, видя, как забавно бегал их добродушный пёсик по траве. Все гладили его: «Любимчик наш. Член семьи. Разве могли мы бросить тебя там?».

* * *

Велика Россия, красива, но есть ли тут кровные души? Бабушки – и Марины, и Максима – давно уехали на Украину, создали семьи, там похоронены. Росли оба сиротами: родителей потеряли в раннем детстве. Неужели никто не ждет беженцев?

Есть родные! В Ивоте приютила двоюродная бабушка. Потом семья уехала в деревню Сельцо. Увидели там щедрость, доброту русской души, умеющей сострадать. Признались: «Очень тронуты: не ждали такой искренности, сердечности. Какие люди! А природа ваша? Эти леса, озёра. Сосны. Как на курорте. Мы в восторге!».

* * *

Помните: «Утюги за сапогами, сапоги за пирогами…»? Но если в детском стишке всё убегало в суматохе кутерьмы, то тут, напротив, всё невероятно активно устремилось в дом № 8 по улице Заречная. Посуда. Одежда. Обувь. Продукты. От Светланы Хандешиной – шкаф. От Сергея Богданова – холодильник. От Татьяны Помозовой – куча овощей. От Юрия Ипатова – дрова, Валентины Соломахиной – кровать… И Татьяна Помозова откликнулась. Вообще – многие! Но с чего начался этот круговорот милосердия?

…В Сельцовский ДК вдруг пришла Людмила Ивановна Ткаченко. Директор Дома культуры Надежда Дмитриевна Ларькина, депутат Ивотского поселкового совета, выслушала её горькую исповедь.

— Как помочь моим родственникам? Когда они убегали из горящего Донбасса, у них было лишь три тысячи гривен, половину потратили в дороге. Приехали в летней одежде. Думали – на месяц, а там такое началось… Пути им назад пока нет.

— Не переживайте. Я сейчас всех односельчан подниму. Не бросим! – пообещала депутат. И первой погрузила на тележку трактора ковер, полотенца, постельное белье, тазы, кастрюли.

Протянула Максиму тысячную купюру. «Денег не надо» – «Возьми, сынок, на первое время. У самой родственники на Украине. Болеем за Новороссию. По всем телеканалам новости смотрим». Заплакала.

Самая великая помощь пришла от Михаила Пахомова и его сестры Натальи Какуриной. Стены – надежный приют! После смерти их родителей опустел деревянный домик на улице Заречная.

— Пусть живут! – решили они. И ни рубля не берут с них. Беженцы платят только за электроэнергию.

…И вот мы с Надеждой Дмитриевной Ларькиной стучим в ворота этого дома. Кокостик сначала облаял нас, как положено надежному охраннику, а потом кинулся дружески приветствовать. Вышла Марина. Приятная, тоненькая, с лучистой улыбкой. И две девочки-подростки. В тот день Альбина и Ева приболели, не пошли в школу.

* * *

Дом, когда семья поселилась в нём, был почти пустой – тумбочка и трильяж. Жители Сельцо привезли им кресла, диван, стол, всё, что нужно для нормальной жизни. Печку Марина топит дровами. Обеды готовит на плитке, «питающейся» баллонным газом. Мелкие вещи стирает в тазике. Крупные у Людмилы Ивановны Ткаченко. У неё и купаются. Иногда могут попариться в баньке у Пахомовых.

— Марина, где вы трудились в Донецке?

— Администратором в частной школе иностранных языков. Муж по специальности автомеханик, но работал менеджером. Сейчас в Брянске копает траншеи, чтобы хоть как-то нас прокормить.

— Что вы кушали сегодня утром?

— Чай и хлеб с майонезом. На обед хочу приготовить суп из грибов, сами собирали. Вечером кашу гречневую сварю. Девчонки наши сладкоежки, стараюсь жарить почаще блинчики.

— А что-нибудь мясное есть в холодильнике?

— Нет. Это роскошь для нас. Вот вернется Максим, заработает деньги, купим. Первое время очень помогали жители деревни. Не бросают и сейчас. Молоко. Яйца. Картошка. Морковь. Лук. Всё приносят. Одеждой и обувью обеспечили нас на зиму. Народ замечательный!

— Телевизор смотрите?

— Всегда со слезами. Только вы говорите правду. Украина страшно зомбирована. Столько лжи льется на людей. Со многими прервали общение – мы перестали понимать друг друга. Пропасть пролегла…

— Провокационный вопрос: может, надо было смириться? И тогда не разгорелся бы пожар. Но провели референдум – получили войну.

— А русский язык?! Хотели нашу родную речь отнять. А идеология фашизма?! Никогда не примем её. Все дружно шли на референдум, очереди большие. Он стал праздником, надеждой. Но Киев врал: на Донбассе никто не пришел. Если и голосовали, то под автоматами. Растоптали наше достоинство. Можно такое прощать?

— Представляю, какие мысли, чувства могут нахлынуть перед сном.

— Ностальгия. Закрываешь глаза: вот – дом, вокруг абрикосы, вишни, шелковица. Печем картошку на костре. Шашлыки жарим. В беседке сидим. Вокруг цветы. Мирно, тихо. Война сломала все судьбы…

* * *

Семья Жлуктарь – православная. Ездят в церковь Ивота. Там есть прихожанка Надежда Ивановна Сидорова. Это её письмо позвало в дорогу, к беженцам. Написала в газету: «Молодцы наши ивотчане! Предприниматель С.Е.Евсеев первый продуктами помог. Удивила Т.В.Ободникова: неподъемные мешок и ящик продовольствия в Сельцо передала, я с водителем еле погрузили. Неравнодушными оказались С.Ю.Соловьев, Н.Н.Федосеева. Горжусь земляками!».

* * *

Октябрь, 22-е. Звоню Марине. На том конце связи взволнованный голос: «Неужели не изменится обстановка? Никакого перемирия на самом деле нет на Донбассе. Народ уничтожают. Мы только оттуда вернулись. Еле ноги унесли. Такое творится. Трупы, куски тел…».

Я в ужасе: «Марина! Зачем вы ездили туда? Жизнью рисковали!».

— Целую неделю жили там. Искали очень нужные документы. Надо было законсервировать технические коммуникации нашего дома. Чудо – он еще стоит. Может, потому, что далеко от аэропорта. А еще надо было спасать двоюродную сестру, вдову. Её привезли в Сельцо с двумя дочками. Теперь нас тут восемь человек. И надо привыкать жить в той реальности. Которая дана нам судьбой.

Татьяна Богданова

Дочитали статью до конца? Пожалуйста, примите участие в обсуждении, выскажите свою точку зрения, либо просто проставьте оценку статье.

Вы также можете:

• Перейти на главную и ознакомиться с самыми интересными постами дня
• Добавить статью в заметки на: